Алая аура протопарторга - Страница 7

К оглавлению

7

Теперь уже возликовали в Лыцке. Прослышав о случившемся, народ, смеясь и плача от радости, хлынул на украсившиеся флагами проспекты. Совершенно незнакомые люди обнимались и поздравляли друг друга. Единственное, что омрачало всеобщее торжество: пилот «ночного призрака» остался в живых и был, как это принято у американцев, подобран с вертолета…

В беседе с иностранным корреспондентом протопарторг Африкан заявил, будто разведчика уничтожили льщкие средства противовоздушной обороны, а когда журналист осведомился не без ехидства, какие именно, лидер правых радикалов надменно изрек, что была бы вера, а сбить можно из чего угодно…

Средства массовой информации США, равно как и суверенной Республики Баклужино, хранили смущенное молчание. Результаты расследования, проведенного совместно капелланами шестого флота и баклужинской Лигой Колдунов, по некоторым причинам не были предъявлены прессе…

Контакты нечистой силы вообще штука опасная – особенно когда оба вида долгое время развивались изолированно. Если наши домовые – это, согласно преданию, обрусевшие черти, то американские гремлины, судя по наколкам на предплечьях, перебрались в авиацию с флота, причем сделали это относительно недавно – в самом начале XX века. Сперва они специализировались на двигателях, а затем занялись и бортовыми приборами…

Однако в данном случае поразительно другое: ведь всего два часа стоял «летающий вагон» на бывшем выпасе (ныне – военном аэродроме Баклужино)! И этих-то двух часов гремлинам шестого флота вполне хватило, чтобы разжиться у местных домовых контрабандным ладаном! А к ладану, между прочим, тоже привычка нужна. Дозу опять же знать надо… Так что пилот «ночного призрака», можно сказать, спасся чудом.

Естественно, что разведка будущих целей была временно приостановлена, любые посадки на баклужинской территории (за исключением вынужденных) категорически запрещены, а протопарторг Африкан под горячую руку объявлен международным политическим террористом…



Глава 3
Глеб Портнягин, сорок четыре года, президент

Левое переднее колесо отвалилось прямо на проспекте – в аккурат напротив краеведческого музея. Обретя независимость, оно еще какое-то время бежало рядышком с лимузином, шедшим, кстати, под горку и на приличной скорости, а затем стало помаленьку забирать влево, явно намереваясь пересечь белую осевую черту и выскочить на встречную полосу движения.

Лимузин почуял потерю не сразу и захромал на утраченное колесо лишь несколько секунд спустя. Металлическая культяпка легонько чиркнула по асфальту, брызнули радужные искры – и водитель спешно затормозил.

Сталь с визгом въелась в полотно, искры (теперь уже не радужные, но ослепительно белые) ударили, как опилки из-под циркулярной пилы. Льдистый тормозной след был похож на штрих конькобежца.

Впереди раздался смачный хруст стекла. Сбежавшее колесо все-таки лобызнулось со встречным транспортом и устремилось вспять – по прежней траектории и с прежней скоростью.

Шофер лимузина сидел ни жив ни мертв.

– Гриша… – послышался сзади мягкий укоризненный голос Президента. – Я в качестве кого тебя на работу брал?

Шофер молчал. Он смотрел на неотвратимо приближающееся колесо.

– Колдунов, Гриша, мне в гараже не надо… – все так же неторопливо и раздумчиво продолжал Президент. – У меня вон их в Парламенте – как собак нерезаных…

Колесо каким-то чудом миновало похилившийся лимузин – и сзади раздался аналогичный хруст. Не иначе, вмазалось в джип с охраной.

– Ну, ладно… – с недоумением промолвил Президент. – Засомневался ты, допустим, в какой-то гайке, заговорил ее… Гриш! Но ты ж ведь знал, что мимо краеведческого поедем! На что ж ты рассчитывал, не пойму…

В салоне потемнело. Снаружи к пуленепробиваемым стеклам припали, тревожно гримасничая, наводящие оторопь хари. Одна другой краше. Се-кьюрити…

– Ну и денек… – вздохнул Президент, открывая дверцу лимузина. Будучи рослым дородным мужчиной, он не любил замкнутых пространств и всегда веселел, покидая автомобиль, о чем, кстати, прекрасно знали его приближенные. С видимым наслаждением распрямившись во весь свой изрядный рост, глава Лиги Колдунов Баклужино ополоснулся изнутри энергией и прочистил чакры. Поверх отлично сидящего костюма на нем была раскидистая аура золотистых тонов, видимая, впрочем, далеко не каждому.

– Вы целы, Глеб Кондратьич?.. – с почтительным страхом выдохнул референт, кое-как протиснув личико меж крутых плеч мордоворотов из охраны.

Не отвечая и даже не взглянув на юношу, Президент окинул недовольным оком окривевшую на левую фару малолитражку и столбенеющего неподалеку владельца с монтировкой в упавшей от изумления руке. Да, ошалел мужик… Не каждому, согласитесь, дано вот так запросто поцеловаться с левым передним колесом президентского лимузина.

– Ущерб – возместить… – негромко повелел Глеб Портнягин и огляделся с самым рассеянным видом.

Рассеянность, впрочем, была кажущейся. В отличие от нас, простых избирателей, глава Баклужинской Лиги Колдунов подмечал все – в том числе и незримое. Шагах в десяти от лимузина прямо на тротуаре неопрятно лежал кем-то выдавленный из себя раб… Портнягин поморщился. Вообще-то Чехов рекомендовал по капле выдавливать, а не вот так, разом… Надо будет сказать, чтоб убрали…

По той стороне проспекта шла девушка выше человеческого роста и с таким надменным лицом, что ее невольно хотелось назвать красавицей. Черное вечернее платье, в руке кулек с семечками… Заклятие, что ли, на эти семечки наложить?.. Ну куда это годится: тут специальная комиссия ООН вот-вот прибудет, а проспект – в шелухе!..

7